Родители Роба Писта отнюдь не сидели сложа руки в ожидании сына. Элизабет, мать, приехала за ним, как они договорились, без пяти девять. Роб увидел ее в торговом зале, подошел и сказал, что еще не закончил с работой. Пообещал быстро освободиться и вернулся в подсобку.
Элизабет поздоровалась с Ким Байерс, стоявшей за кассой, – они были немного знакомы. Дальше Элизабет направилась к стойке с открытками, а Роб шепнул Ким, что хочет перекинуться парой слов с подрядчиком, который приехал к Филу Торпу.
В тот день Ким сильно мерзла за кассой, и Роб одолжил ей свою голубую куртку. Теперь он забрал ее назад, собираясь выйти на парковку. Через несколько минут к Ким обратился хозяин, Фил Торп, с вопросом, куда подевался Роб.
– Вышел поговорить с тем человеком, который приехал к вам, – ответила Ким. И добавила, что начальнику не стоит волноваться. Роб – взрослый мальчик.
Следующей к ней подошла Элизабет Пист, обеспокоенная долгим отсутствием сына. Она тоже спросила, где Роб, и Ким ответила, что он еще не возвращался. Элизабет нахмурила брови. С чего это Роб заставляет ее ждать в ее день рождения? Обычно он заканчивал точно в срок и они уезжали. Сейчас же часы показывали 21:20, Роба не было, и миссис Пист немного рассердилась. Она попросила Ким передать Робу, когда он придет, чтобы тот позвонил домой – кто-нибудь приедет за ним. Сама она села за руль и отправилась домой, накрывать на стол.
Правда, по дороге ее начала одолевать тревога. С самого утра Роб крутился вокруг праздничного торта, приготовленного на вечер. Ей даже пришлось шлепнуть его по руке, когда он потянулся к украшению из крема, и сказать, что торт они разрежут за ужином, собравшись все вместе. Элизабет не верилось, что сын мог вот так запросто уйти из «Ниссона», пока она там.
Остальные домашние сильно удивились, когда в 21:25 она приехала домой одна. Элизабет сразу же позвонила в магазин, но Ким ответила, что Роба по-прежнему нет.
– А ты не запомнила имя человека, с которым он собирался поговорить? – спросила миссис Пист.
– Его зовут Джон Гейси. Он подрядчик, будет делать у нас ремонт.
Элизабет повесила трубку.
Еще через четверть часа Писты обеспокоились всерьез. Элизабет снова позвонила в «Ниссон», и ей опять ответила Ким.
– А рождественская елка у вас есть? – спросила девушка внезапно. Миссис Пист опешила.
– С какой стати ты спрашиваешь?
– Это не я, а мистер Торп. Он говорит, Джон Гейси торгует елками. Может, Роб поехал к нему купить одну для вас?
Остальные дети Пистов, Кен и Керри, уже искали в телефонном справочнике номер Гейси. Нужная фамилия никак не попадалась, да они и не знали, как она правильно пишется. Они начали обзванивать друзей Роба, но никто его не видел.
Родители были уверены, что сбежать мальчик не мог. Они прекрасно его знали. Он никогда не считался трудным подростком. Был ответственным, трудолюбивым, покладистым и воспитанным. Рос в благополучной, внимательной и любящей семье. Неужели с ним что-то случилось?!
Гарольд Пист позвонил в «Ниссон» и попросил у Фила Торпа номер телефона и адрес Гейси. Фил дал телефон подрядчика, а насчет адреса ответил, что не знает. Гарольд дозвонился до Гейси, но там сработал автоответчик. Все вместе Писты приняли решение ехать в полицию.
По дороге они на всякий случай притормозили у дома лучшего друга Роба. Того звали Тоддом, и однажды он сбежал из дому. Тогда Роб пустил Тодда к ним переночевать. Тодду предстоял переезд в другой город, и друзья заранее скучали друг по другу. Тодд не мог поверить, что Роб вот так пропал. Писты остановились и возле «Ниссона», где Торп сказал им, что тоже звонил Гейси, но не дозвонился.
Наконец они добрались до полицейского участка Дес-Плейнс. Он располагался в кирпичном двухэтажном доме свежей постройки, в северной части города, и крытый переход соединял его со зданием городского правления. В одиннадцать часов вечера четверо Пистов вошли в участок и обратились к дежурному.
Заявления о пропаже людей – особенно подростков – поступают в полицию в таком количестве, что давно считаются рутиной. По общепринятой процедуре дежурный советует заявителю выждать двадцать четыре часа, так как за это время пропавшие чаще всего объявляются сами. Вот почему дежурного не впечатлило эмоциональное обращение Гарольда и Элизабет Пист, за спинами которых стояли старшие дети. Он объяснил им, что в такое время суток может только принять заявление и зарегистрировать его в системе. А им лучше поехать домой и подождать утра, когда на работу придет офицер по делам несовершеннолетних.
Однако Писты настаивали – их случай не терпит отлагательств. Роб не такой мальчик, он не сбежал и не загулялся с друзьями. С ним что-то произошло. Полиция обязана немедленно принять меры. Дежурный – его звали Джордж Конечны – не мог не отметить крайней обеспокоенности родителей. В 23:50 он зафиксировал их заявление в системе, добавив к нему личное примечание, где подчеркивал, что родителям стоит верить. По приказу начальника по рации была распространена ориентировка на Роберта Джерома Писта, мужского пола, белой расы, пятнадцати лет, худощавого телосложения, темноволосого, с темными глазами, одетого в бежевые джинсы «Ливайс», белую футболку, ботинки из коричневой замши и дутую голубую куртку, которого в последний раз видели по адресу 1920 Тауи-авеню, Дес-Плейнс.
Писты же покинули участок и отправились обратно домой. Они вовсе не собирались дожидаться какого-то там офицера. Разделившись, они взяли двух овчарок Роба и бросились на поиски. Элизабет осталась караулить дома, а Гарольд с Кеном, Керри и собаками обшарили практически все потаенные уголки Дес-Плейнс. Если Роб попал в беду, если он ранен и лежит где-нибудь без сознания, они непременно его найдут. Нельзя же просто сидеть и ничего не предпринимать!
Тем не менее найти мальчика им не удалось. Всю ночь Элизабет проплакала у телефона. А в половине девятого утра потрепанный и измученный отряд Пистов снова явился в полицейский участок. Они хотели видеть офицера, назначенного вести дело Роба. Семью проводили в переговорную, и спустя несколько минут туда вошел офицер Рональд Адамс. Он уже ознакомился с их заявлением, которое принял Джордж Конечны. Адамсу хватило одного взгляда на Пистов, чтобы понять: это не обычный подростковый побег из дома. Он прослужил в отделе по работе с несовершеннолетними шесть лет и сталкивался с беглецами множество раз. Интуиция подсказывала ему, что здесь совсем другое дело. Коротко переговорив с родителями подростка, братом и сестрой, Адамс попросил их подождать, а сам прошел к себе в кабинет и начал звонить.
Спустя полчаса Адамс вернулся – и не с лучшими новостями.
– Я говорил с Филом Торпом, – сообщил он. – Вестей от Роба у него нет. Я расспросил Торпа о мистере Гейси. Он подтверждает, что мистер Гейси вчера дважды приезжал в магазин. Они обсуждали предстоящий ремонт, и он забыл свой ежедневник, поэтому приехал за ним. Торп также подтверждает, что мистер Гейси упоминал, что нанимает подростков на работу к себе в строительную фирму. Но Торп не видел, чтобы Роб разговаривал с мистером Гейси. Он сказал, что после того, как вы позвонили ему вчера, он тоже звонил Гейси, но попал на автоответчик. Гейси ему пока не перезвонил.
Писты сидели перед Адамсом, напуганные и обескураженные. Он продолжил:
– Я также поговорил с мистером Гейси.
Вся семья, как по команде, вскинула головы.
– Вы говорили с ним? – одновременно раздались голоса.
– Да, говорил. Он подтверждает, что был вчера в магазине, но настаивает, что с Робом не встречался и не разговаривал. И никакой работы ему не предлагал.
Лица напротив побледнели. Чтобы пауза не затянулась, Адамс перешел к рассказу о том, что удалось узнать у Ким Байерс. Она заявила, что около девяти вечера Роб пошел поговорить с подрядчиком, приезжавшим к Филу Торпу. Она запомнила это, потому что он забрал у нее свою голубую куртку. Тем не менее своими глазами она их разговора не видела. Роб просто вышел за дверь.
Адамсу ничего не оставалось, кроме как перейти к обычным полицейским формулировкам. Пусть семья позволит им делать свою работу. Ни в коем случае нельзя вмешиваться в ход расследования. Это может быть даже опасно. Сейчас им лучше поехать домой и ждать там. Как только появятся хоть малейшие новости, с ними свяжутся.
Писты поблагодарили Адамса и вышли из участка, обессиленные и расстроенные. А Адамс отправился к своему начальнику, лейтенанту Джозефу Козенчаку. Тот сразу согласился, что дело не терпит отлагательств. Разрешил не ждать сутки и обратил особое внимание, что последним, кто видел мальчика, был, похоже, этот самый Джон Уэйн Гейси. В три часа дня была сформирована следственная группа в составе Адамса и еще двоих офицеров, Джеймса Пикелла и Майка Олсена. Помощники Адамса запаслись школьным телефонным справочником Мейн-Уэст-Хай, где учился Роб, и начали обзванивать его одноклассников. Сам Адамс тем временем проверял, числятся ли за мистером Гейси предыдущие правонарушения. К шести часам вечера 12 декабря следственной группе было известно следующее:
Джон Уэйн Гейси был арестован и осужден за содомию в Ватерлоо, штат Айова, и приговорен к десяти годам в исправительной колонии в Анамозе. Приговор был вынесен 20 мая 1968 года – десять лет назад. Однако заключенный вышел на свободу условно-досрочно, отсидев всего восемнадцать месяцев.
Джон Уэйн Гейси был арестован и обвинялся в нанесении тяжких телесных повреждений 22 июня 1972 года в Нортбруке, штат Иллинойс. Дело было закрыто.
Джон Уэйн Гейси был арестован за нападение и нанесение побоев 15 июля 1978 года в шестнадцатом округе Чикаго, Иллинойс. Дело находилось в разработке.
Естественно, Джон Уэйн Гейси стал главным подозреваемым и в новом деле – номер 78–35203, об исчезновении Роберта Джерома Писта. Пора было нанести этому человеку визит. Дежурство Адамса подошло к концу, и его сменил офицер Дэвид Саммершельд. В 21:00, спустя ровно сутки с того момента, как Роберта Писта видели в последний раз, полицейские – Козенчак с Пикеллом на одной машине, Олсен с Саммершельдом на второй – выехали из гаража в участке и направились на Саммердейл, по месту жительства Гейси.
Если Писты провели ночь в бесплодных поисках, то и Джон Гейси тоже не сидел на месте. Около одиннадцати он примчался в госпиталь Нортуэст, но дяди Гарольда в палате уже не было. Собственно, она вообще была пуста. Гарольд скончался час назад, пока Джон прибирал в доме. Его тело перевезли в морг, а тетушку Леони родственники увезли из госпиталя.
Джон поехал к ней на Каллом-стрит, но там тетки не оказалось. Дом стоял темный, все двери были заперты. Джон вспомнил про брата Леони, жившего по соседству на Каллом. Там горел свет – включая рождественскую елку и гирлянды на террасе. Джон припарковал «Олдсмобиль» и прошел внутрь. Он провел с родными приличествующее случаю количество времени, выражая соболезнования и похлопывая скорбящих стариков и старушек по плечу. Ему предложили пива, и он выпил бокал, но без десяти двенадцать извинился и сказал, что ему пора – рано утром у него назначена встреча. Пообещал позвонить матери и ее сестре в Арканзасе, сообщить печальную новость.
Наконец-то можно было вернуться к себе. Джон вошел через заднюю дверь и прямиком направился в спальню. Тело Роба лежало, как он его оставил. Джон осторожно раздел мальчика. Его белье было испачкано – перед смертью сфинктеры расслабились, – и Джон сложил трусы и футболку в полиэтиленовый пакет. Потом разделся сам и нырнул под одеяло. Ему не хотелось заниматься сексом – только прижаться к стройному телу и ощутить гладкую юношескую кожу под своими ладонями. Он сам не заметил, как провалился в сон, а очнулся в шесть утра с больной головой.
Рядом лежал уже остывший, окоченелый труп. Воспоминания о том, что случилось вчера, накрыли Джона с головой. Ему предстояло избавиться от Роба Писта – и как можно быстрее. В семь часов должен был явиться Рафаэль, и держать тело в спальне он не мог. Джон перелез через Роба, кое-как встал на ноги и потянулся. Спина заболела, и он, сморщившись, застонал. Тем не менее Джон заставил себя наклониться и за руку подтянул тело Роба к краю постели. Наклонился еще сильнее и навалил труп себе на спину, как мешок с цементом.
Трупное окоченение завершилось, тело почти не гнулось, а суставы издавали кошмарные щелчки и скрипы. Мальчишка весил не меньше 75 килограммов – многовато для Джона с его слабым здоровьем и прострелом поясницы. Внутри у Роба булькала какая-то жидкость, и Джон испугался, как бы та не пролилась и не испачкала ему ковры. Он взял первую попавшуюся тряпку и затолкал подростку в рот. В коридоре открывался люк на чердак; Джон дернул за веревку, и оттуда спустилась раскладная лесенка. Он был весь потный и пыхтел, словно борец на ринге. С большим трудом ему удалось затащить тело по шаткой лесенке наверх. Сил оттолкать его подальше уже не осталось; Джон так и бросил труп у самого люка. Потом слез, потянул за веревку, та запустила пружинный механизм, и дверца захлопнулась.
Джон проклинал сам себя. И угораздило же его назначить встречу на семь утра! А ведь надо еще позвонить матери и сообщить о смерти дяди Гарольда. Мать может продержать его на телефоне целую вечность. А у него еще столько дел. Придется напомнить ей, что он – владелец бизнеса и не может тратить время на пустые разговоры.
Пес толкался под ногами, и Гейси выпустил его на задний двор побегать и облегчиться. Сам прошел в ванную, принял душ и побрился. До приезда Рафаэля он успел позвонить матери, приготовить кофе и распаковать печенье. Рафаэль прибыл с еще одним их деловым партнером, Гордоном Небелем, ровно в семь. Джон приветствовал их своей обычной широкой улыбкой. По его виду никто не мог бы предположить, что вчера он задушил пятнадцатилетнего подростка и провел ночь в постели с его трупом, который сейчас лежал на чердаке. Они с Небелем и Рафаэлем поболтали о бейсболе, потом переключились на бизнес. Когда в кабинете зазвонил телефон, Джон подумал было послушать автоответчик, но что-то изнутри подтолкнуло его ответить.
Звонил офицер Адамс из полиции Дес-Плейнс. Представившись, он сказал:
– Мистер Гейси, мы расследуем исчезновение мальчика-подростка из «Ниссон-Фармаси». Насколько нам известно, вы были там прошлым вечером, и я хотел спросить, не согласитесь ли вы нам помочь.
Кровь отлила у Джона от лица, и оно стало почти таким же белым, как было вчера, под клоунским гримом. Тем не менее он ответил спокойным голосом:
– Конечно.
– Видите ли, родители мальчика очень обеспокоены. Их можно понять, вы же согласны? Сейчас они у нас в участке. Вы не припомните, не разговаривали с этим мальчиком вчера? Его зовут Роберт Пист. Нам стало известно, что он собирался обратиться к вам по поводу работы. Вы побеседовали с ним, мистер Гейси?
Джон сосредоточенно сдвинул брови к переносице. Хотя детектив его не видел, это помогло придать голосу нужный тон.
– Я видел в магазине несколько подростков. Девочек в основном. Но какие-то мальчики тоже были. А этот… как вы сказали – Роберт? – какого он роста? Я ни с кем из мальчиков не говорил. Уж имен точно не спрашивал. Мы поболтали с Линдой – она такая темноволосая, в очках. Может, я спросил у кого-то из ребят, нет ли еще стеллажей в подсобке… точно не помню.
– А кто-нибудь из них обращался к вам по поводу работы? Вы предлагали кому-нибудь место?
– Совершенно точно нет. Нет, не предлагал. Никакой работы.
– А за пределами магазина вы разговаривали с кем-нибудь из служащих? После того, как вышли?
– Я видел одного, который выносил мусор.
– Вы разговаривали с ним?
– Нет. С какой стати? Сел себе в пикап да поехал, и все.
– Вы не заметили ничего необычного, сэр?
– Видите ли, офицер, я торопился по делам. Мне уже было не до аптеки. Там я закончил.
– Понятно. Давайте я продиктую вам номер. Если еще что-нибудь вспомните, сразу позвоните мне, хорошо? У вас есть ручка, сэр?
– Да, сейчас.
Джон нацарапал номер на клочке бумаги и повесил трубку.
Когда Рафаэль спросил его, кто это звонил в такую рань, он коротко бросил:
– Какой-то парень пропал из магазина, где я вчера работал. Копы спрашивали, не видел ли я его. Пустяки.
Обсудив все вопросы по «елочному» бизнесу, партнеры Гейси уехали. Он понимал, что ему еще предстоит вывезти тело из дома, но сейчас, при свете дня, заняться этим не мог. Тогда Гейси позвонил в «Ниссон», чтобы побольше разузнать о расследовании, но ответил ему Ларри Торп. С Ларри они дружили меньше, чем с Филом, поэтому пришлось прикинуться, что он звонит по работе, уточнить кое-какие детали.
Прошлой ночью Джон пообещал тетушке Леони и ее дочери Джойс пообедать вместе. Ему казалось, если он будет вести себя как обычно, это поможет отвлечься, так что он направился к тетке, как было договорено. Усадив Леони с Джойс к себе в «Олдс», Джон повез их в «Сиззлер» на Гарлем-авеню, где подавали отличные стейки. Ему хотелось хотя бы так утешить скорбящих родственниц и продемонстрировать им свою поддержку и любовь. Они выпили по паре коктейлей в память безвременно ушедшего дядюшки Гарольда, а после кофе Джон угостил тетку с кузиной десертом.
Вернувшись домой, он позвонил своему подчиненному и приятелю Майку Росси, с которым они раньше собирались съездить за елкой для дома Гейси. Росси пообещал скоро заехать к нему. Майк работал в «П.Д.М. Контракторс» уже два года и стал, вместе с Дэвидом Крэмом, доверенным лицом Джона Гейси, несмотря на разницу в возрасте почти в двадцать лет. Придя к Джону зеленым шестнадцатилетним юнцом, он быстро освоил строительное дело, и теперь ему можно было поручать самостоятельные заказы. Джон разрешал Майку ездить на пикапе, принадлежавшем фирме; кроме того, не так давно он продал Росси доставшийся ему по случаю «Плимут-Сателлит».
В ожидании Росси Джон включил телевизор и плюхнулся на диван с банкой пива. Когда в переднюю дверь постучали, он удивился – Майк обычно входил без стука, сразу в задний холл. Джон и не подумал встать, решив, что Майк уж как-нибудь сообразит, куда заходить. Однако к нему стучался не Майк. Когда тот подъехал, перед домом Гейси стояли два седана «Форд», очень похожих на полицейские – только что без символики Департамента полиции Чикаго. А мужчины, приехавшие на них, заглядывали к боссу в окно. Росси напрягся. Вроде бы никаких причин для волнения у него не было – он не делал ничего противозаконного. Но неприятный холодок все-таки пробежал у Росси по спине. Он сильно недолюбливал копов.
Те оглянулись на пикап с эмблемой «П.Д.М. Контракторс», из которого вылез Майк.
– Если ищете Джона, – первым начал Росси, – так он вас не слышит. Наверняка смотрит телик в задней гостиной.
– Вы друг мистера Гейси? – спросил его один из полицейских.
– А вы кто?
– Лейтенант Козенчак. А это офицер Пикелл из полиции Дес-Плейнс.
Оба показали Майку значки.
– Я работаю на Джона, и мы с ним приятели.
– Как ваше имя, сэр?
– Майкл Росси.
Из-за дома появились Олсен с Саммершельдом, проверявшие задний двор. Олсен подал лейтенанту знак, что хозяин там.
– У Джона неприятности? – спросил Росси.
– Нам просто нужно задать ему пару вопросов.
– А ордер у вас есть?
Офицеры рассмеялись. Похоже, мистер Росси насмотрелся детективных сериалов. В реальной жизни полиция может стучаться к кому угодно в любое время дня без всякого ордера и задавать вопросы, если это необходимо для расследования. Мало того, они могут потребовать от гражданина сотрудничества. У него, конечно, есть право отказаться, но…
Гейси распахнул перед полицейскими дверь.
– Чем могу помочь? – озабоченно спросил он. – Я вроде слышал, как вы стучали, но мне надо было отлить. В чем дело?
В ходе этой – первой в предстоявшей им долгой череде – беседы между Гейси и офицерами полиции Дес-Плейнс тот стоял на своем: он не знает никакого Роба Писта, работы никому не предлагал, ни с кем из сотрудников «Ниссона» работу не обсуждал, а приехал исключительно ради заказа, обговорив который сразу покинул магазин. Очень жаль, но больше он ничем помочь не может. Этой ночью умер его родной дядя, так что голова у него забита совсем другим. Ему предстоит организовывать похороны.
Однако у Козенчака и Пикелла имелись еще вопросы. Линда Мертес подтвердила, что говорила с Робом Пистом насчет того, что Гейси платит своим рабочим пять долларов в час. Робу явно хотелось получить эту работу.
Ким Байерс подтвердила, что Роб Пист говорил, что собирается поговорить с подрядчиком насчет работы, прежде чем покинуть «Ниссон-Фармаси» около девяти часов предыдущего вечера.
Элизабет Пист подтвердила, что Роб сказал ей, что поговорит с подрядчиком насчет работы – тоже в «Ниссон», около девяти.
У Джона Гейси имелись приводы за нападения и побои, а также судебный приговор за содомию. Полицейские подозревали, что он последним видел Роба Писта. И не собирались уезжать просто так. Какое-то время разговор ходил по кругу, и в конце концов лейтенант Козенчак попросил мистера Гейси прокатиться с ним в участок и дать официальные письменные показания. Гейси взорвался:
– У меня похороны на носу! Мать должна вот-вот позвонить из Арканзаса – за мой счет, это заказанный звонок. Я никуда не поеду.
– Позвоните ей сами, – предложил Козенчак. – Мы подождем.
Гейси сделал вид, что звонит, – конечно же, мать не отвечала.
– Я должен дождаться звонка, – заявил он. – Попозже сам приеду в участок, раз вам так приспичило. Вас это устроит?
– Когда вас ждать, мистер Гейси? – Козенчак не ослаблял хватки.
– Через час… может, позднее.
– Мы вас дождемся, сэр. Ваши показания могут очень помочь.
– Слушайте, да я и так вам все рассказал. Я весь вечер был в госпитале Нортуэст – можете проверить, меня там все видели. У них лежал мой дядя, а моя тетка дежурила возле него. Этой ночью он умер – это тоже проверьте! Черт подери, должны же вы иметь хоть какое-то уважение к покойным!
Это говорил человек, державший на чердаке своего дома труп подростка, задушенного им же. Ровно под тем местом, где лежал мертвый Роберт Пист, прошли двое полицейских, направляясь к дверям.
Стоило копам покинуть дом, к Джону влетел Майк Росси.
– Что им понадобилось, Джон? Одна машина так и осталась тут, караулить. Чего они хотели? Ты что-то натворил?
– Естественно, нет! Они ищут какого-то парня, он вроде как сбежал из дома. Я его знать не знаю. Клятые копы! Только и умеют что досаждать людям.
– Ладно, не обращай внимания.
В глубине души Росси не до конца верил своему боссу. Тот вечно бахвалился, рассказывал кучу разных историй, в том числе – Росси чувствовал – полностью вымышленных. То он был полицейским под прикрытием, то секретным агентом, то мафиози из Синдиката. Майк привык делить его рассказы на пять.
– Так что, за елкой-то мы поедем? – обратился он к Джону.
– Поздно уже. Завтра сгоняем, а я пока вытащу украшения с чердака.
Гейси загадочно улыбнулся.
– Ты говоришь, одна машина осталась караулить?
– Ну да, – подтвердил Майк.
– Окажешь мне услугу?
Росси с готовностью согласился. Вот что придумал Джон: Росси должен был прикрыть подъездную дорожку, чтобы Джон сел в «Олдсмобиль» незамеченным. Трюк удался, обе машины – пикап и «Олдс» – выехали со двора и рванули по Саммердейл с такой скоростью, что копы не успели увязаться за ними. Джон немного попетлял по Дес-Плейнс, чтобы убедиться в отсутствии «хвоста», после чего вернулся домой и приступил к делу.
Из гаража он вытащил свернутое в рулон старое ковровое покрытие оранжевого цвета, которое хранил неизвестно зачем, хотя оно давно потеряло всякий вид. Он занес его в дом, развернул на полу под люком на чердак, открыл дверцу люка и вытянул складную лесенку. Поднялся на две ступени, подтянул к себе труп Роба Писта и дал ему сползти по лестнице вниз. Громко ругаясь, пыхтя и обливаясь потом, Джон завернул труп в ковер. Собака удивленно обнюхала его, потом залаяла, и Джон отогнал ее в сторону.
Его машина была припаркована у задней двери. Лишний раз убедившись, что живая изгородь надежно закрывает его от любопытных взглядов соседей, Джон выволок ставший невероятно тяжелым рулон на крыльцо и бросил в кузов.
Усевшись за руль, Джон вывел машину со двора. Постоянно оглядываясь и проверяя, не преследует ли его неприметный «Форд», он выехал на Интерстейт-294 и погнал в сторону пересечения с 55-м шоссе. У него было на примете место, где можно избавиться от тела: мост над Дес-Плейнс-ривер. Старый мост по ночам не освещался, берега реки рядом с ним заросли густыми кустарниками. Единственным источником освещения была расположенная неподалеку заправка «Эксон», украшенная рождественскими гирляндами.
Ему навстречу вылетела из темноты дальнобойная фура; ослепила фарами и скрылась. Радио, работавшее на коротких волнах, внезапно затрещало. Джон прислушался: водитель-дальнобойщик предупреждал товарищей, что видел полицейского в районе моста. Что за чертовщина? Откуда тут взяться копу?
Джон не стал останавливаться; он миновал мост и выехал на Арсенал-роуд. Развернулся на неосвещенной развязке, внимательно глядя по сторонам. Полиция устроила на него засаду? Нет, непохоже. Нигде не было ни одной машины – ни с опознавательными знаками, ни без. Внезапно Джона осенило. Это его дальнобойщик принял за полицейского! Конечно, он же на черном «Олдсмобиле», и на крыше торчит коротковолновая антенна – в точности как у копов.
Была уже почти полночь; детективы дожидались его в участке. Дальше медлить Джон не мог. Не хватало только, чтобы они повторно нагрянули к нему! Гейси еще раз проехал по мосту – в обратном направлении, – снова развернулся. Хвоста не было. Скрипнув тормозами, он остановил «Олдс» в середине моста. Открыл багажник, поднатужился и поднял труп, завернутый в кусок ковра, себе на плечо. Пошатываясь, сделал шаг к перилам, разогнулся и сбросил груз в стремительно бегущую коричневую воду.
Мгновение спустя снизу донесся приглушенный всплеск. Дело было сделано.
Весь обратный путь Гейси гнал как сумасшедший. Больше всего на свете ему хотелось как можно скорее разобраться с полицией. Он понимал, что сильно опаздывает, и изо всех сил давил на газ. Через каждые двадцать километров на шоссе располагались стоянки для фур с ресторанчиками и мотелями. Когда он проезжал мимо одной из таких, перед ним вырулил грузовик. Тот разгонялся слишком медленно, Джон торопился и решил его обойти. Но колеса попали на гололед, «Олдс» занесло, и Гейси вылетел на заснеженную обочину. Когда он остановился, капот машины был полностью зарыт в снег в десяти метрах от проезжей части. Выбраться из сугробов без помощи Джон уже не мог.
Слава богу, он не пострадал, но машина прочно засела. Джон обошел ее несколько раз, оценивая ущерб. Ноги его проваливались в ледяную кашу под слоем снега, он громко ругался и выкрикивал проклятия. Что еще случится в эту гребаную ночь? Джон попробовал старый прием – бросил запаску под заднее ведущее колесо, но трюк не сработал.
Около двух часов ночи шоссейный патруль, проезжавший мимо, заметил машину на обочине. Ему предложили вызвать эвакуатор; поначалу Джон отнекивался, говоря, что это для него слишком дорого, но в конце концов дал согласие. Двадцать минут спустя приехал грузовик с лебедкой, и «Олдс» вызволили из снега и льда.
Патруль зафиксировал происшествие в своем журнале: в 2:30 ночи 13 декабря 1978 года «Олдсмобиль’98» с номерными знаками PDM 42, выданными в штате Иллинойс, был вытащен из кювета на отметке 29-я миля на северном направлении Интерстейт-294.
В двадцать минут четвертого Гейси, весь в грязи, явился в полицейский участок Дес-Плейнс и спросил лейтенанта Козенчака. Естественно, тот уже уехал домой; Джону предложили вернуться в участок утром.
Джозеф Козенчак, дожидаясь Гейси, не терял времени даром. Он служил в полиции Дес-Плейнс шестнадцать лет, но большую часть этого времени в качестве патрульного. Полгода назад его повысили до старшего детектива, и он успел показать себя серьезным и ответственным работником. Он постарался собрать максимум сведений о предыдущих приводах Гейси и узнал много интересного.
7 июня 1972 года, поздно вечером, в полицию обратился некий Джеки Ди двадцати четырех лет. Он заявил, что в 15:40 стоял на тротуаре возле здания Ассоциации молодых христиан и незнакомый мужчина плотного телосложения в форме сотрудника ресторана «Барнаби» предложил его подвезти. Незнакомец представился, назвавшись Джоном. Когда Джеки Ди заметил, что его везут не в ту сторону, он запротестовал. Мужчина вытащил из кармана полицейский значок и сказал, что Джеки Ди арестован. Он достал наручники и хотел сковать ими Джеки, но тот не позволил. Мужчина спросил, что Джеки готов сделать, чтобы его отпустили. Тот ответил, что взятку не даст, потому что у него нет денег.
Мужчина предложил взамен взятки сделать ему минет. Перепуганный, Джеки Ди согласился. Однако заниматься сексом в машине мужчина не хотел. Он сказал, что отвезет Джеки в одно тайное место, от которого у него есть ключ. Оказалось, что это место – ресторан, где мужчина работает, «Барнаби». У мужчины возникли проблемы с эрекцией, Джеки хотел воспользоваться случаем и сбежать, но Джон схватил его, швырнул на пол и принялся избивать.
Кое-как поднявшись, Джеки вырвался из ресторана, бросился бегом по дороге, а Джон на машине догнал его и толкнул капотом. Окровавленный и шатающийся, Джеки добрел до заправки. Тамошний сотрудник вызвал полицию, и Джеки Ди оформил заявление о нападении.
Отыскать нападавшего не составило труда. Уже на следующий день копы допрашивали Джона Гейси, работавшего в «Барнаби» ночным менеджером. Тот утверждал, что ни в чем не виноват и готов рассказать свою версию истории. После пары недель проволочек – то пострадавшему не позволяло состояние здоровья, то Гейси увольнялся с работы – он все-таки был арестован, но обвинения с него сняли, когда он представил доказательства, что Джеки Ди угрожал ему и вымогал деньги.
Якобы через несколько дней после предполагаемого нападения Джеки явился к Джону домой и потребовал сотню баксов за то, чтобы он забрал из полиции заявление. У Джеки действительно обнаружили меченые купюры. Джон представил все дело так, будто Джеки согласился оказать ему услуги интимного свойства, а потом внезапно задрал цену. Когда Джон не захотел платить сверху, Джеки начал оскорблять его, ну а дальше стал шантажировать.
Перед тем как отпустить Гейси на свободу, полицейские сделали отметку в своей базе данных о его гомосексуальных наклонностях. По всему выходило, что Джон Гейси – человек скользкий.
Так и не дождавшись Гейси вечером 12 декабря, Джозеф Козенчак уехал из участка, а на следующее утро позвонил помощнику окружного прокурора Третьего округа Чикаго Терри Салливану. Третий округ, за который Салливан отвечал, занимал площадь около двухсот квадратных миль с населением чуть больше миллиона человек. Он руководил отделом из двенадцати подчиненных, отвечавшим за расследование тяжких преступлений. Несмотря на солидный пост, Салливан работал в крошечном кабинетике, заставленном папками с делами, вместе со своими сотрудниками. Туда и приехал Козенчак, договорившись предварительно о встрече.
Козенчак вкратце изложил помощнику окружного прокурора суть дела. Он считал, что Гейси может удерживать пропавшего Роба Писта у себя в доме. Салливан был согласен с тем, что отметка о гомосексуальных склонностях подозреваемого – очевидный красный флажок в этом деле. Козенчаку надо было знать, могут ли полицейские рассчитывать на получение ордера на обыск.
Салливан объяснил ему, что, перед тем как обращаться за ордером, им лучше выяснить подробности обвинения в содомии. То есть обратиться к властям штата Айова и узнать, за что именно Гейси был осужден на десять лет в исправительной колонии. В помощь Козенчаку Салливан выделил своего старшего следователя Грега Бедоу.
Вместе с Бедоу Козенчак обратился в Департамент полиции Ватерлоо. К сожалению, в соответствии с федеральным законом о персональных данных по телефону подобная информация не предоставлялась. Звонивший, даже представлявшийся полицейским, никак не мог подтвердить свою личность и служебное положение, поэтому в выдаче данных по Гейси было отказано. С большим трудом службе окружного прокурора удалось вытребовать краткий отчет, где говорилось, что в Айове Гейси работал в сети ресторанов быстрого питания и был замешан в нескольких инцидентах с подчиненными. Все это были мальчики-подростки, и по крайней мере одного из них он изнасиловал.
Козенчак лишний раз убедился, что они охотятся за нужным человеком. Гейси точно причастен к исчезновению Роба Писта. Около одиннадцати утра, когда Козенчак вернулся в участок, Гейси сам ему позвонил. Он хотел узнать, нужен ли еще полиции. Получив утвердительный ответ, Гейси заметил, что его машина вчера попала в аварию, но обещал приехать минут через двадцать.
Полицейские были уверены: отметка о гомосексуальных склонностях подозреваемого – очевидный красный флажок в деле о пропаже мальчика.
Когда в 11:40 Гейси явился – уже в чистых брюках, свежевыбритый и умытый, – его проводили в комнату для допросов, чтобы взять показания. Рассказ Гейси звучал гладко и убедительно: в половине шестого прошлого вечера он приехал в «Ниссон», где у него была назначена встреча с Филом Торпом. Они обсудили запланированный ремонт, после чего Гейси уехал, но затем вспомнил, что оставил в магазине свой ежедневник. Около восьми он вернулся за ним, а уехал в 20:50. На этот раз Гейси был уже на пикапе, а не на «Олдсмобиле». В разговоре с одной из служащих, Линдой Мертес, он упоминал, что нанимает на работу подростков, но ни с одним из мальчиков, находившихся в магазине, этого не обсуждал.
Из «Ниссона» он поехал домой, где прослушал автоответчик и узнал, что его дядя умирает в больнице. В живых он застать его не успел; тетку, его жену, увезли с собой родственники. Гейси немного побыл с ними, принес свои соболезнования, после чего отправился спать. На всем протяжении разговора Гейси постоянно упоминал, что знаком с «большими шишками» и «важными людьми». Хвастался тем, что оборот его фирмы в прошлом году составил больше миллиона долларов. По его словам, он принимал активное участие в политической жизни Чикаго; Гейси предъявил детективам визитку, где было указано, что он руководит избирательным участком Норвуд-парк. Он неоднократно встречался с мэром Чикаго и даже с первой леди, женой президента США.
Когда Гейси попросили дать показания в письменном виде, отказываться он не стал. Обрадованные, детективы оставили его в допросной одного с бумагой и ручкой. Они рассчитывали, до того как он закончит писать, получить ордер на обыск. Однако ордер задерживался, а Гейси, закончив с показаниями к половине второго, начал требовать, чтобы ему позволили уйти. Он утверждал, что у него назначено несколько встреч и дольше задерживаться он не может. Гейси связался со своим адвокатом Лероем Стивенсом, и тот дважды звонил в участок. Адвокат настаивал на том, чтобы Гейси либо предъявили обвинение, либо отпустили. Полицейские тянули время, не говоря ни «да» ни «нет». Арестовать Гейси они пока не могли, поскольку у них не было для этого оснований. Его можно было объявить подозреваемым, и в таком случае у полиции появлялась возможность для задержания на 48 часов. В 15:10 ордер на обыск был наконец получен.
Полицейские – Козенчак, Пикелл, Товэр и Каутц – явились к помощнику окружного прокурора Терри Салливану на инструктаж. Им предстояло искать в доме Гейси следы пребывания Роба Писта. Возможно, там осталась его одежда, кровь или волосы. Гейси еще находился в участке, и Пикелл попросил у него ключи от дома. Гейси ответил отказом.
Тогда с ним отправился переговорить Терри Салливан. Он предъявил ордер и предложил выбор: либо он отдает ключи, либо полицейские выбивают дверь. Ворча, Гейси все-таки вытащил из кармана свою связку и отдал Салливану.
Во второй раз за сутки Пикелл с Козенчаком оказались в доме на Саммердейл. И снова их внимание привлекли чистота и порядок, царившие там. Теперь к ним присоединились Каутц и Товэр. Обыск начался со спален. В одной из них были найдены портативный телевизор «Моторола» и шкатулка с украшениями, среди которых обращало на себя внимание кольцо с синим камнем и гравировкой Дж. А. Ш. Это было кольцо выпускника старшей школы Мейн-Уэст, той же самой, где учился Пист. В комоде полицейские обнаружили множество эротических фильмов, самокрутки с марихуаной и таблетки – стимуляторы и транквилизаторы.
Во второй спальне находились личные вещи матери подозреваемого, Мэрион Илейн Гейси, а также генеалогическое древо семьи. При этом в комоде были обнаружены наручники и ключи от них, а за дверью стоял большой деревянный брус с тремя выпиленными отверстиями. На чердаке полицейским попались полицейские значки и резиновый фаллос длиной более сорока сантиметров.
Кроме того, в число улик были внесены шприцы, коричневый флакон, пахнувший эфиром, одежда, не принадлежавшая Гейси (она была слишком маленьких размеров), и книги гомосексуального содержания с названиями вроде «Глубокая глотка» или «История сексуальных девиаций». У двери в ванную криминалисты заметили пятно, похожее на кровь, и вырезали кусок коврового покрытия, чтобы отдать его на анализ.
Детективы обратили внимание на неприятный запах, исходивший из подпола. Очень вовремя к Гейси приехал его помощник, представившийся Дэвидом. Он подтвердил, что в доме частенько попахивало тухлятиной – вроде как у Джона были проблемы с канализационными трубами. Товэр заглянул в подпол, освещенный одной-единственной лампочкой. Там стоял дренажный насос; земляной пол был засыпан желтоватым порошком, очевидно известью.
Перед самым уходом Козенчак заглянул в мусорную корзину. Она была почти пустой – Гейси явно следил за тем, чтобы мусор в ней не залеживался. Однако на дне Козенчак заметил обрывок бумаги. Похоже, это был корешок от квитанции на проявку фотопленки. Там стоял штамп «Ниссон-Фармаси» и номер заказа. На всякий случай лейтенант положил корешок в отдельный пакет для улик и поставил на клапане свою подпись.
Однако своей главной цели обыск не достиг. Детективам не попалось никаких следов Роба Писта. И хотя книги и фильмы гомосексуального содержания указывали на нетрадиционные пристрастия Гейси, повод предъявить ему обвинение отсутствовал.
Пока шел обыск, Гейси оставался в участке. Туда же приехал его адвокат, требовавший проводить его к клиенту. Однако официально Гейси адвоката не вызывал, и полицейские держали их раздельно. По возвращении с обыска Козенчак сообщил Гейси, что обе его машины конфискованы. Тот немедленно начал возмущаться и спрашивать, как же ему теперь добираться домой. Тут-то и понадобился адвокат, и Лероя Стивенса допустили в допросную.
Детективы предложили Гейси подписать «права Миранды» и подтвердить, что он знает: все, что он скажет, может быть использовано против него. Адвокат посоветовал клиенту не подписывать, но детективы напомнили: отказ может расцениваться как указание на то, что клиенту есть что скрывать.
Стивенс обратился к Гейси:
– Скажи прямо, ты что-нибудь знаешь о пропаже этого мальчика?
– Естественно, нет! – рявкнул Гейси.
– Ладно. Тогда можешь подписать.
После этого Гейси еще раз повторил свою сагу о том, как ездил в «Ниссон», потом в госпиталь, потом к родственникам и как свалился в кювет, из-за чего опоздал на встречу с Козенчаком. Тем временем криминалисты спешно исследовали его конфискованную машину в поисках отпечатков пальцев Писта. К сожалению, обнаружить их не удалось.
В половине десятого вечера Гейси покинул участок в сопровождении своего адвоката.
Полицейские по-прежнему были уверены, что Гейси имеет отношение к исчезновению Писта. Все друзья мальчика по школе утверждали, что сбежать он точно не мог. Не такой это был подросток. Родители продолжали собственные поиски, несмотря на указания детективов сидеть дома и ждать. Оставалась последняя надежда, что если Гейси похитил Роба, тот может быть еще жив.
Козенчак решил установить за ним круглосуточную слежку. Возможно, каким-то образом подозреваемый выдаст себя, если следовать за ним неотступно. Для слежки в их департаменте имелось особое подразделение под названием «Дельта». Оно состояло всего из четырех человек под руководством сержанта Уолли Лэнга. Сотрудники «Дельты» работали под прикрытием, ездили в машинах без полицейской символики и одевались в джинсы и кеды.
Слежка за Гейси началась с утра 14 декабря. Офицер Шульц из «Дельты» следил за домом подозреваемого, а Робинсон – за домом его тетки, той самой, что недавно овдовела. Сам же Козенчак решил побеседовать с Дэвидом, помощником Гейси, который явился к нему домой во время обыска. Фамилия Дэвида была Крэм; Козенчаку запомнилось, что при разговоре с полицейскими тот постоянно упоминал о том, что женат, и всячески указывал на свою гетеросексуальность.
Он отправил за Крэмом Рафаэля Товэра. Крэм проживал с женой и маленьким сыном в Норт-Сайде. Крэма не оказалось дома, но жена предложила полицейскому подождать его. Она была очень симпатичная, стройная и миниатюрная. Почему-то она сразу догадалась, что полиция интересуется начальником Крэма, Джоном Гейси.
– Он странный, – рассказывала миссис Крэм. – Зачем-то хочет, чтобы Дэвид нас бросил. Он мне несколько раз звонил, говорил, что Дэвид меня обманывает. Ходит по проституткам. Еще когда мы только встречались, Дэвид жил у Гейси – снимал комнату. И видел там разные чудные штуки.
– Какие, например? – заинтересовался Товэр.
– Здоровенный брус с цепями.
Товэр сразу вспомнил тот самый брус, стоявший за дверью в одной из спален.
Миссис Крэм упомянула и о том, что ее муж как-то ударил Гейси и был арестован. Из-за того случая он до сих пор под надзором. Еще до нее доходили слухи, что Гейси приставал к своим сотрудникам, а ведь все они мужского пола!
Сам Дэвид Крэм все не появлялся, и детективы собрались уезжать. И тут возле дома затормозил белый «Плимут-Сателлит». Дэвида попросили пересесть в машину к полицейским, и по дороге он рассказал, что Гейси ему звонил. Босс попросил на всякий случай снять в банке четыре тысячи долларов – на залог.
В участке Крэм поведал о том, что уже давно работает на Гейси, между ними несколько раз возникали разногласия, но ничего серьезного. При приеме на работу Гейси спрашивал про его сексуальную ориентацию; также он неоднократно упоминал о своих «свободных взглядах». Больше ничего интересного детективы от Крэма не узнали.
Все свои надежды они возлагали на слежку, а также на досье подозреваемого из Департамента полиции Чикаго, за которым лично отправился Товэр. Ему выдали документы, засекреченные в соответствии с законом о защите личных данных. Речь шла о нанесении тяжких телесных повреждений. 20 марта 1978 года Джефри Ригнэлл, студент из Винтер-Парка во Флориде, приехал в Чикаго и гулял по северной части города. Рядом с ним притормозила машина; водитель предложил Джефри прокатиться. Он угостил его «косячком», а потом прижал к лицу тряпку, пропитанную эфиром. Дальше воспоминания пострадавшего были обрывочными: он то приходил в себя, то снова терял сознание. Тем не менее он запомнил местность, по которой они проезжали. В половине пятого утра Ригнэлл очнулся возле мемориала в Линкольн-парке. У него на лице остались сильные ожоги от эфира; из ануса обильно текла кровь. Он с большим трудом добрался до квартиры подруги, у которой остановился в Чикаго.
Не решившись сразу обратиться в полицию, Ригнэлл взял напрокат машину и попытался выследить насильника. Через несколько недель ему действительно попался автомобиль, похожий на тот, на котором его увезли. Ригнэлл сообщил номер полицейским; машина принадлежала Джону Уэйну Гейси. С тех пор состоялось несколько судебных заседаний, но дело все еще находилось в разработке.
Козенчак решил, что им необходимо переговорить с Ригнэллом. На то, чтобы разыскать его, потребовалось несколько часов. Выяснилось, что Ригнэлл находится дома, во Флориде. Адвокат юноши заявил, что его клиент приедет на допрос, если штат Иллинойс оплатит ему билет на самолет. Пока что это было затруднительно, и Козенчак отказался от идеи побеседовать с пострадавшим. Тем не менее он отметил, что Ригнэлла усыпили эфиром, а в доме у Гейси была найдена склянка, пахнувшая именно этим средством.
Детективы шли за Гейси по пятам, рассчитывая если не найти Роберта Писта живым, то хотя бы набрать крепкую доказательную базу против подозреваемого.
Слежка за Гейси была одной из самых странных, какую когда-либо осуществляло подразделение «Дельта». Поначалу полицейские старались не выдавать себя. Они парковались в каком-нибудь укромном месте, но так, чтобы видеть его дом. Гейси стремительно выбегал из дверей, прыгал в свою машину и срывался с места, скрипнув протекторами. Его заносило на льду, он выравнивал руль и продолжал гнать. Дельтовцы не успевали среагировать, как он скрывался из виду на Камберленд-авеню.
К концу первого дня они решили, что скрываться от подозреваемого не имеет смысла. Гейси явно был в курсе, что за ним следят, и намеренно отрывался от «хвоста». А раз так, его можно было преследовать открыто. В результате сформировался сценарий наблюдения, крайне нехарактерный для обычной полицейской работы. Очень скоро Гейси сам начал сообщать дельтовцам, куда едет и чем собирается заниматься.
Он обожал прогуливаться по барам и выпивать. В первый же вечер, зайдя перекусить в ресторан, он позвал копов с собой. Сначала те решили, что он шутит. Ничего подобного – он не только усадил их за свой столик, но и заплатил за ужин. Когда затем он двинулся по барам, то в каждом знакомил дельтовцев с друзьями, представляя их как своих телохранителей – «персональный эскорт». Выпивали они за отдельным столиком, но он неизменно посылал им угощение. Он мог бродить по барам до самого утра и всегда знал, какие еще открыты. Он входил туда как знаменитость или популярный политик, пожимал руки знакомым, кивал направо и налево, широко улыбаясь. Домой он не торопился, и дельтовцы повсюду следовали за ним.
Но, несмотря на показную браваду, Гейси тревожился все сильнее. Преследование быстро начало сказываться на нем. Он подумывал посоветоваться со своим адвокатом, но Лерой Стивенс, который до того вел все гражданские дела «П.Д.М. Контракторс», в пятницу, 15 декабря, уехал из города на выходные, и связаться с ним было невозможно. Гейси пришлось срочно искать кого-то другого. И этим другим оказался Сэм Амиранте.